«ТРОИЦКИЙ ВАРИАНТ – ГОРОД», газета подмосковного Троицка

От Троицка до Парижа

всего две электрички ходу.

Я тебя никогда не увижу,

да и ты меня тоже, походу.

14 августа умер от диабета поэт и музыкант Роман Краснов. Он был в «возрасте Христа» – 33 года. В последние месяцы он записал на студии 13 песен – третий альбом группы «Унганга».

Я познакомился с Красновым не так давно, года полтора назад, в баре на Октябрьском. Заочно, понятно, знал его и раньше – молодому в Троицке трудно его не знать.

- Сегодня год, как нет Бороды. Помянем, – сказал Краснов. Он часто скучал по другу. – Не будем колоться, парни. Максимум – покурим.

Выпили. Я стал спрашивать его про «покурим».

- Почему меня считают экспертом в этой области? – по-звёздному, не без удовольствия, возмутился Краснов. – Не курю уже давно. Была однажды неприятная история… Блин, опасно пить с журналистами.

- Давай сделаем интервью.

- Давай, – согласился сходу.

- Нужно придумать информационный повод.

- Зачем? – не понял Краснов.

- Правила такие в журналистике.

- Можно просто написать, что музыкант и редактор встретились в баре, не?

- У меня не такие близкие отношения с читателями. Давай придумаем памятную дату, можно смешную. Например, 10 лет гитаре Краснова.

- Ну нет, получится, что я с замызганной гитарой выступаю. Лучше так: 10 лет стеклянному глазу Краснова.

- Это для жёлтой прессы.

- Откуда ты знаешь, стеклянный у меня глаз или нет? – Краснов глянул, выкатив глаза.

Поржали. Через пару минут он вспомнил, что 10 исполняется группе.

***
Что важно сейчас сказать о нём? Что выпустил «Декабрь – Июль. Транзит» и оставил в архиве «Америку» и эту новую пластинку? Что играл на одной сцене с Макаревичем и Кортневым? Что безоговорочно побеждал в троицких чартах?

Главное: поэт с гитарой, искра Божья. Главное: к нему тянулись. Он шутил и шутовствовал. Он любил, и его любили. Меломаны, друзья, девушки.

Вокруг него единились. В газете можно было в шутку называть его «гуру», и хотя кому-то из молодых ЦМД-шных музыкантов это не нравилось, в каждой шутке есть доля шутки.

Он был прост и неприхотлив. Не требовал особой аппаратуры или лучших московских музыкантов, выступал как получалось – и выступал регулярно, уже второй десяток лет, собрав серьёзный фан-клуб и будучи «гвоздём» городских фестов. Он единственный, кто остался в «Унганге» из первого состава, и справедливо приписывал: «Ро.К.-группа».

Про него всегда было интересно писать. И он не цеплялся, даже благодарил. Говорил: «Не обращай на них внимания, ты журналист, тебе виднее».

Он любил выпить и посоветовал юнцам думать о пагубе выпивки. Отслужил в армии и посоветовал «косить».

Рисовал маслом.

***
Недавно я отправил ему в Контакте трэк Мафона «Клуб спившихся поэтов». «Мне не нужны горы компактных дисков, обелиски, просто я люблю всех тех людей, кто мне так близок. Не хватит жизни, чтобы из чисел составить список тех, кто догоняет, что музыка больше клубных вывесок». Краснов оценил, хоть и не его жанр.

Сейчас под «Унгангу» в винампе смотрю в Контакте новости друзей: сплошь слова о Краснове. Его имя уже стало культовым. Имя Троицка.

На неделе я шёл по 40-му и увидел его на лавке. Окликать не стал – зачем, в последний раз что ли?

Сергей Рязанов